Самарин А.Н.

 

«Культура мира» в конфликтологической перспективе.

 

 

 

Вскоре после окончания холодной войны на фоне начавшегося распада СССР, Югославии, Чехословакии и бесследного исчезновения целых коалиций государств, в недрах ЮНЕСКО по инициативе ее  Генерального директора Федерико Майора начинает разрабатываться и в дальнейшем развиваться программа «Культура мира».[1]  На конгрессе «Мир в умах людей» в Ямоссукро (Кот Д’Ивуар), который состоялся в 1989 г., она начала приобретать статус основной идеологии ЮНЕСКО.

           На этой встрече было поддержано Заявление 20 крупных ученых, сделанное в Севилье (1986 г.), которое, легло в основу культуры мира, показывая научно, что всякая война зиждится на культурных, а не на биологических причинах. Тот же самый вид, который изобрел войну, способен изобрести и мир, - справедливо полагали авторы  Заявления. Декларация Конгресса в Ямоссукро призвала к созиданию "нового видения культуры мира, основанной на универсальных ценностях - жизни, свободы, законности, солидарности, расширения доступа, прав человека и равенства между женщинами и мужчинами".[2]  Официально Культура мира стала Программой действий ЮНЕСКО в 1992 г.

А в 1999 году в качестве важной международной инициативы Культура мира была одобрена Генеральной Ассамблеей ООН в специальной резолюции, которая включила в себя Декларацию и  «Программу действий» ООН по распространению культуры мира.[3] По инициативе группы лауреатов Нобелевской премии мира Генеральная Ассамблея ООН в 1998 г. приняла резолюцию 53/25, в которой провозгласила период 2001- 2010 годов «Международным десятилетием культуры мира и ненасилия в интересах детей планеты (2001-2010)», а 2000 год уже был объявлен «годом Культуры мира». Главная задача, которая поставлена перед образовательными и культурными институтами, - «учиться жить вместе». Чем руководствовались Федерико Майор, Дэвид Адамс и остальные разработчики указанной программы,[4] предлагая ее мировому сообществу, и почему она нашла такой благоприятный отклик не только у политиков, но в сердцах 75 миллионов людей, которые подписали Манифест 2000, содержащий ее положения?

Один из лучших отечественных специалистов в этой проблематике  и руководитель первого в нашей стране Института культуры мира (г. Казань) Э. Р. Тагиров удачно характеризовал обстоятельства, при которых возникла Программа культуры мира: «В своей отчеканенной форме она не могла появится ни раньше, ни позже. Будучи «сгустком» всего опыта миростроительства в общепланетарном масштабе, она могла  откристаллизоваться в свое историческое время и родилась на пересечении новых угроз человеческой цивилизации и новых, невиданных ранее возможностей. К началу третьего тысячелетия появились два противоположных вектора развития, внушающих одновременно оптимизм и тревогу». [5]

Еще не исчезла эйфория по поводу мнимого торжества  идеалов свободы и демократии чуть ли не во вселенском масштабе, еще шли дебаты о «конце истории» с ее великими противостояниями, но чуткие  деятели науки и культуры, привлеченные к этой работе в международной организации, не разделяли общих восторгов,  испытывая сомнения в устойчивости нового миропорядка.

 С утратой существовавшего прежде «баланса сил» в двухполюсном мире, конфликтные процессы, как на международном, так и на национально-государственном уровне, не только не исчезли, но даже стали обостряться, вылившись в серию гражданских и локальных войн даже там, где о них, казалось бы, давно позабыли. Кроме того, распад крупных прежде государств и блоков с могущественными еще недавно армиями, стал питательной почвой и поощрением для сепаратистского терроризма, и одновременно  -   экспансионизма. Прежний ограничитель в виде равновесия страха исчез, эффективной замены ему не находилось. Предвестники грядущих крупных сражений  являлись то здесь, то там. Сменившая «холодную войну» стремительная  глобализация с одной стороны разрушала прежние барьеры, с другой принесла новые угрозы. Моноцентричная организация международных отношений с безграничными полномочиями «мирового полицейского» таила в себе наибольшие опасности, в том числе и для самого замысла Культуры мира. Угрозу появления новой всемирной тирании в лице собственной страны заметил даже один из творцов программы американец Д. Адамс. Отсюда временнóе «окно» для ее осуществления, как показывает время, оказалось слишком узким, а последующий натиск «культуры войны» чрезвычайно значительным. [6]

Ф. Майор и его коллеги  попытались с помощью мобилизации идейно-культурных средств нейтрализовать или смягчить нарастающий вал вооруженных конфликтов. Их исходный принцип был прост и он уже был некогда зафиксирован в Уставе ЮНЕСКО. Все войны начинаются в умах людей. И там же должны быть найдены основания для мира. Мощной исторической традиции, считающей войны приемлемым инструментом разрешения споров, должна быть противопоставлена ненасильственная идейно-психологическая и ценностная альтернатива. Поскольку целый комплекс культурных установок, закрепленных институционально, до сих пор служит подготовке войн, то необходим переход от этой «культуры войны» к ее противоположности, которая и была названа Культурой мира.

Нам показалось приемлемым рабочим определением этого понятия, которое дает ему авторская группа из России (Рац М.В., Кравченко Л.П., Рокитянский В.Р., Щедровицкий Л.П.). Они формулируют его так: «В общем случае КМ (т.е. Культура мира –А.С.) понимается как совокупность таких норм, эталонов и образцов взаимодействия субъектов в конфликтных социальных ситуациях, которые позволяют разрешить конфликт без насилия, без унижения достоинства какой-либо из сторон, без ущемления ее жизненных интересов и прав человека».[7]

 Авторы Программы вполне отдавали себе отчет в наличии у войн не только интеллектуальных или ценностных предпосылок, но также и мощных социально-экономических их стимуляторов. Поэтому Культура мира призывает не только к духовно-нравственному преображению людей, но и к снижению уровней экономической дифференциации, другим мерам социальной защиты, что требует усилий не только правительств, но и самих заинтересованных лиц и групп. «Это была попытка  предотвратить конфликты, устраняя их корневые причины, чтобы решать проблемы посредством диалога и взаимного согласования…», - вспоминал впоследствии цели совместной работы над Программой один из ведущих ее разработчиков.[8]

Одна из важных посылок была найдена специалистами в Преамбуле Устава ЮНЕСКО (принятого в 1945 г.), где говорится: «Мир, основанный исключительно в политической и экономической организации правительств не будет миром, который мог бы обеспечить единодушную, длительную и искреннюю поддержку людей мира.... Мир должен, следовательно, основываться, если мы не хотим потерпеть неудачу, на интеллектуальной и моральной солидарности человечества".[9]

В текстах Программы указывается, что нет устойчивого мира без уважения достоинства человека и народа; нет устойчивого мира без свободы и демократии; нет устойчивого мира без справедливости и устойчивого развития. Согласно Программе, Культура мира преследует главную цель: поощрять нынешние и грядущие поколения активно участвовать в созидании более гуманного, более справедливого, более свободного и процветающего мира без войн и насилия. Поскольку она направлена на укоренение идеи защиты мира в сознании людей, постольку она обращена, прежде всего, к молодежи и ее образованию в духе мирного созидания, толерантности и ненасилия.[10]

Формирование глобальной этики с планетарным сознанием является существенным аспектом этой просветительской работы. В документах ЮНЕСКО и ООН, посвященных Культуре мира говорится, что человечество нуждается в новой глобальной этике. Уроки прошлого свидетельствуют о том, что, лишенные нравственных ориентиров, наука и политика могут стать источником чудовищных человеческих трагедий, - говорит об этом Ганс Кюнг, президент-основатель организации "Глобальная Этика".[11]

Изначально разработка программы рассматривалась как открытый междисциплинарный проект, в котором участвуют представители различных областей знания и культуры. Последнее было важно для формирования и одновременно – для популяризации  ее ценностного содержания с тем, чтобы избежать мертворожденности административно-технократического изобретения. Опасность подобного крена вытекала, кроме прочего, из особой (если не решающей) роли, которая отводилась Интернету в продвижении Программы. Конструктивный смысл использования мировой Сети, отчасти оправдавший       себя, состоял в обращении к гражданскому обществу разных стран напрямую поверх политических барьеров.[12]

Большое значение в формировании идейного потенциала Культуры мира приобрели и мировое гуманистическое наследие (включая концепции ненасильственного изменения мира Л. Толстого, М. Ганди, М. Лютера Кинга), и современные исследования конфликтов, поиск способов их урегулирования. «Культура мира, - отмечал Генеральный директор ЮНЕСКО Ф. Майор, - это альянс научной строгости и нашей решимости открыть новые пути для демократии, свободы и терпимости во всем мире».

Здесь необходимо также обратить внимание на смену научных парадигм в исследовании конфликтов. Среди инициаторов этой смены - Й. Галтунг, Дж. Бертон, Л. Козер. Если в прежних теориях конфликтов ставка делалась на их предельное обострение (и победу в конечном счете одной из противоборствующих сторон), то современная конфликтология, выйдя на стадию зрелой и самостоятельной дисциплины, подчеркивает роль интегративных процессов, выдвигая идеал конструктивного и ненасильственного разрешения противоречий между сторонами. В аналогичном направлении развивается также отечественная конфликтология (А. В. Дмитриев, Е. И. Степанов, Э. Р. Тагиров, Л. И. Никовская и др.). В свою очередь развитие конфликтологии стимулируется сегодня ценностями, родившимися в лоне Культуры мира.[13]

Мир рассматривается в ней в двух возможных версиях; мир в минимальном «отрицательном» смысле связан с фактом отсутствия войны, как международного вооруженного столкновения. Но существует и более широкое видение мира, которое включает в себя устранение всякого структурного насилия, в том числе и внутри национального сообщества. Реализация Культуры мира предполагает восхождение от прекращения войн к повсеместной ликвидации  распространенного структурного насилия. Это требует гуманистического признания прав и достоинства каждого человека и максимального отказа от насилия, подавления и притеснения как легитимных инструментов в человеческом взаимодействии.

Альтернатива прошлому заключается в обеспечении простора для социокультурного и экономического развития личностей, групп и народов, в расширении их  конструктивного сотрудничества, в создании динамического импульса к росту общей продуктивности. В этом контексте Культура мира понимается как создание мирных, несиловых поведенческих образцов, нацеленных на организацию сотрудничества, гармоничного взаимодействия, как на личном, так и на групповом уровне. На детальную интерпретацию подобных образцов оказали сильное влияние общедемократические идеи и идеалы.

 Так, согласно Программе, культурный и нравственный рост людей представляется немыслимым без свободы информировать и быть информированным. Беспрепятственное распространение и получение информации есть условие достоверного образа действительности, свободного от односторонности и чрезмерной идеологизированности. Оно во многих случаях препятствует милитаристской манипуляции сознанием. Особую ценность представляет информация о культурном многообразии мира, привитие уважения к национальным и цивилизационным особенностям. Одна из высших целей СМИ и образования - распространение подлинных сведений о мире, его проблемах и способах их решения.

Равным образом профилактике войн и насилия служит широкое участие людей в демократическом волеизъявлении и в принятии решений, которые не могут оставаться уделом одних лишь элит. Изоляция или дискриминация каких - либо социальных или этнических групп также может стать источником напряженности, поэтому необходим их равный доступ к социальным благам и возможностям, в этой связи должно формироваться осознание общечеловеческой солидарности. В том же русле развивается традиционная общедемократическая идея равенства возможностей мужчины и женщины, обеспечение им равного места в общественной жизни.

В Хартии, принятой на 1 Международном конгрессе конфликтологов (Казань, 2000), была дана следующая подытоживающая трактовка Культуры мира. Она «интегрирует в себе такие ценностные установки, миро­воззренческие взгляды, традиции, типы поведения и образы жизни, которые выражают и реализуют основные гуманистические принципы:

• уважение к жизни и правам человека;

• отказ от любых форм насилия и приверженность делу предупреждения насильственных конфликтов путем их предотвращения и урегулирования спорных проблем посредством переговоров, диалога и посредничества;

• приверженность справедливому удовлетворению потребностей нынешних и будущих поколений в развитии и охране окружающей среды;

• содействие равенству прав и возможностей женщин и мужчин;

• содействие полной реализации прав и возможностей молодежи;

• признание права каждого на свободу выражения мнений и убеждений, получения информации и обмена ею.

• Приверженность свободе, справедливости, демократии, терпимости, соли­дарности, сотрудничеству, плюрализму, культурному разнообразию, диалогу и взаимопониманию между народами, этническими, религиозными, культурными и другими общностями и отдельными людьми».[14]

 

     Поддерживая эти идеалы, конфликтологи России и СНГ поставили  своими «важнейшими целями в совместной работе по развитию и утверждению ее принципов и реализации Декларации ООН о культуре мира:

• преобразование мировоззренческих взглядов, ценностных установок и раз­личных типов поведения людей таким образом, чтобы это способствовало становлению и укреплению культуры мира и ненасилия;

• расширение принципов демократического участия граждан в обществен­ных делах, преодоление на этой основных тенденций и проявлений авто­ритаризма;

• формирование в обществе, особенно у молодежи, навыков ведения диалога, посредничества и достижения консенсуса;

• содействие устойчивому мирному развитию человечества;

• продвижение идеалов взаимопонимания, терпимости и солидарности меж­ду народами и социальными общностями, содействующих культурному многообразию человеческой цивилизации.

 

Несмотря на участие в разработке Программы Культуры мира множества специалистов самого разного профиля, включая  крупных ученых вплоть до Нобелевских лауреатов, эта Программа все же не обладает научной строгостью и рафинированной изощренностью основных концепций. Она осталась набором политических деклараций и ценностных постулатов с недостаточно операционализированным содержанием и нечеткостью вопросов о способах реализации данных ценностей.

 Лучшие из встретившихся нам научных проработок указанной проблематики принадлежат россиянам. Одну из них мы уже выделили в положительном смысле - концепцию Э. Р. Тагирова. Кроме нее имеется любопытная работа авторского коллектива ученых из известного в свое время методологического кружка  Г.П. Щедровицкого.  Суть ее состоит в проекции воззрений «щедровитянства» на проблемный поход и применение последнего к материалу Культуры мира. Хотя гносеологически некоторые пассажи напоминают идеи классической конфликтологии, в целом пространная статья Раца М.В., Кравченко Л.П. и Пископпеля А.А. содержит своеобразную сциентистско-технократическую модель обсуждаемой темы. Благодаря избранной методологии из обсуждаемых предметов совершенно выпала ценностная проблематика, которая является осевой для Культуры мира, что свидетельствует о неадекватности применяемого авторами метода, неприменимости его к ценностным задачам.[15]

Однако уже позднее, после того как были написаны эти строки, нам встретилась и другая статья этих же  ученых в чуть расширенном и обновленном авторском коллективе. Она отличается несколько большей адекватностью предмету исследования и определенными плодотворными коррективами к прежним позициям.[16] Одна из ценных мыслей этой новой статьи заключается в следующем: «Представляющееся очевидным сходство ценностного содержания идеала КМ (Культуры мира – А.С) и ценностей гражданского общества побуждает именно в последнем видеть главную заинтересованную в КМ сторону. Драматизм ситуации состоит, однако, в том, что мы не можем говорить о существовании такого общества в России в сколько-нибудь развитом виде; оно здесь ещё только зарождается — без каких-либо гарантий успешного завершения этого процесса. Этот парадокс — КМ подлинно и безоговорочно нужна в России только тому, чего нет — представляется нам, однако, только кажущимся: это значит, что КМ и гражданское общество должны развиваться одновременно и взаимообусловленно».[17] Однако общий для названного коллектива авторов крен в сторону «культуротехники» и элементов политтехнологии остался все же и в указанном тексте неизменным.

 

Годы, прошедшие после провозглашения Культуры мира в качестве Программы наиболее представительных международных организаций, были разочаровывающими. Упал и авторитет самих этих организаций, и их реальные возможности направлять ход мировых событий. Культура войны решительно потеснила в политической жизни и в СМИ благородные идеалы миротворчества. Как единодушно пишут сами миротворцы, резко сократилось и без того скромное финансирование их деятельности. А некоторые, наиболее агрессивные сторонники мировой экспансии предлагают и вовсе расстаться с мирными программами, оставив культ ненасилия и толерантности лишь в качестве подарка покоренным народам. Цель этого сомнительного дара не скрывается, она состоит в анестезии сознания наиболее активных и способных к сопротивлению сил. Глобализация ослабляет национальные государства, многие из которых стоят на грани разрушения. Они лишаются способности к социальной защите своего населения, что влечет за собой рост ксенофобии, социальную напряженность, которые не могут не выливаться в новые конфликты. Понадобятся снова колоссальные жертвы в ходе новых войн, прежде чем, идеи Культуры мира будут заново переосмыслены и поставлены на службу практике.

Корни упадка миротворческих идей Программы Культуры мира лежат в возобладавших механизмах недобросовестной конкуренции со стороны монополий и «олигополий» Запада, поддерживаемых силовыми средствами. В подобной ситуации уже не может идти и речи об уважении прав народов и личности. В такой конкуренции, где позволительно одностороннее применение силы, не могут быть всерьез восприняты идеи толерантности и ненасилия, которые в подобных обстоятельствах низводятся до лицемерной риторики, прикрывающей хищническую практику. Подобный диссонанс между благими пожеланиями и действительностью более чем заметен и в российских условиях при обращении  к Культуре мира

Из множества правомочных трактовок глобализации сегодня актуализируется уже не прежняя либерально-универсалистская ее версия с финальным торжеством плюрализма, демократии и открытого общества в планетарных рамках, а прямо противоположная ей интерпретация мировых интеграционных процессов, которые все более связываются ныне с происходящей неоколониальной экспансией и созиданием новой мировой империи. Все это усиливает позиции «культуры войны», а не мира.

В наиболее яркой форме мы можем это наблюдать в нашей собственной стране. Российские реформы выступают, как раз, наиболее «удавшейся» частью процесса глобализации по-американски, особо значительным компонентом этого мегапроекта, направленного на передел мировых ресурсов. Именно в контексте подобного передела стоит сегодня рассматривать и распад Советского Союза, и деградацию России, и существующие планы последующего расчленения РФ. В таких условиях одностороннее принятие культуры мира народами, ставшими жертвами внешней экспансии, без каких-либо оговорок слишком напоминает одностороннее же моральное разоружение. Иными словами, в духовном отношении это можно уподобить «духу Мюнхена» образца 1939 года, который, как известно, явился прямым поощрением нацистской агрессии.